Неточные совпадения
Начинает тихо, нежно: «Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще ребенком, приходила с твоей мамой
в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?» Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; ноты
выше:
в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная, и, наконец, отчаяние: «Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!» Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики — знаете, когда судорога от слез
в груди, — а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается
в душу, как острие, все
выше — и вдруг обрывается почти криком: «Конец всему, проклята!» Гретхен падает на колена, сжимает перед собой руки — и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полуречитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь
в высшей
степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха — у Страделлы есть несколько таких нот — и с последней нотой обморок!
Так ищут спасения от усовершенствованной материи
в материи несовершенной и от
высокой степени материального развития —
в низкой ступени материального развития.
А это предполагает несоизмеримо большую самодисциплину человека, чем та, которая есть
в нем сейчас,
высокую степень овладения самим собой, своими собственными стихиями.
Я шел как пьяный. Дерсу тоже перемогал себя и еле-еле волочил ноги. Заметив впереди, с левой стороны,
высокие утесы, мы заблаговременно перешли на правый берег реки. Здесь Кулумбе сразу разбилась на 8 рукавов. Это
в значительной
степени облегчило нашу переправу. Дерсу всячески старался меня подбодрить. Иногда он принимался шутить, но по его лицу я видел, что он тоже страдает.
С какою
степенью строгости исполняют они эту
высокую решимость, зависит, конечно, оттого, как устраивается их домашняя жизнь: если не нужно для близких им, они так и не начинают заниматься практикою, то есть оставляют себя почти
в нищете; но если заставляет семейная необходимость, то обзаводятся практикою настолько, насколько нужно для семейства, то есть
в очень небольшом размере, и лечат лишь людей, которые действительно больны и которых действительно можно лечить при нынешнем еще жалком положении науки, тo есть больных, вовсе невыгодных.
В девичью вошел
высокий и худой мужчина лет тридцати, до такой
степени бледный, что, казалось, ему целый месяц каждый день сряду кровь пускали. Одет он был
в черный демикотоновый балахон, спускавшийся ниже колен и напоминавший покроем поповский подрясник; на ногах были туфли на босу ногу.
Мне никогда не импонировали иерархические чины даже
в функциях более
высокого порядка: академики, ученые
степени, широкая известность писателей и прочее.
Степенью выше стояли «поездошники», их дело — выхватывать на проездах бульваров,
в глухих переулках и на темных вокзальных площадях из верха пролетки саки и чемоданы…
В «Пересыльном» собирались бездомники, нищие и барышники,
в «Сибири» —
степенью выше — воры, карманники и крупные скупщики краденого, а
выше всех была «Каторга» — притон буйного и пьяного разврата, биржа воров и беглых.
Громадная казенная квартира с
высокими и широкими комнатами,
в которых гулко и одиноко раздаются шаги, и длинное, тягучее время, которое некуда девать, угнетают его до такой
степени, что он чувствует себя как
в плену.
Поселился он на Сахалине еще
в доисторические времена, когда не начиналась каторга, и это казалось до такой
степени давно, что даже сочинили легенду о «происхождении Сахалина»,
в которой имя этого офицера тесно связано с геологическими переворотами: когда-то,
в отдаленные времена, Сахалина не было вовсе, но вдруг, вследствие вулканических причин, поднялась подводная скала
выше уровня моря, и на ней сидели два существа — сивуч и штабс-капитан Шишмарев.
Кроме того, здесь мы видим уже бесчисленное множество оттенков и
степеней; и чем
выше, тем самодурство становится наглее внутренне и гибельнее для общего блага, но благообразнее и величавее
в своих формах.
Он был счастливой наружности, хотя почему-то несколько отвратительной, лет тридцати восьми, одевался безукоризненно, принадлежал к семейству немецкому,
в высшей
степени буржуазному, но и
в высшей
степени почтенному; умел пользоваться разными случаями, пробиться
в покровительство
высоких людей и удержаться
в их благосклонности.
Князь N., этот милый, этот бесспорно остроумный и такого
высокого чистосердечия человек, был на высшей
степени убеждения, что он — нечто вроде солнца, взошедшего
в эту ночь над гостиной Епанчиных.
Эта насмешка над всем, о чем графиня проповедовала
в обществе как о
высоком, недоступном и ненарушимом, и, наконец, этот внутренний дьявольский хохот и сознательное попирание всего, чего нельзя попирать, — и все это без пределов, доведенное до самой последней
степени, до такой
степени, о которой самое горячечное воображение не смело бы и помыслить, — вот
в этом-то, главное, и заключалась самая яркая черта этого наслаждения.
В городах и
в местах более населенных эта неряшливость сказывается, конечно,
в меньшей
степени; но ведь и здесь, как уже упомянуто
выше, руководящею нитью обывательской жизни все-таки служат взгляды и требования ближайшего начальства, а отнюдь не мысль о государстве.
Но перед церемониальным маршем все ободрились. Офицеры почти упрашивали солдат: «Братцы, вы уж постарайтесь пройти молодцами перед корпусным. Не осрамите». И
в этом обращении начальников с подчиненными проскальзывало теперь что-то заискивающее, неуверенное и виноватое. Как будто гнев такой недосягаемо
высокой особы, как корпусный командир, вдруг придавил общей тяжестью офицера и солдата, обезличил и уравнял их и сделал
в одинаковой
степени испуганными, растерянными и жалкими.
Несмотря на это, он все-таки был отличнейший человек:
в нем
в высшей
степени было развито то
высокое благодушие, которое претворяет чиновника
в человека, которое, незаметно для них самих, проводит живую и неразрывную связь между судьею и подсудимым, между строгим исполнителем закона и тем, который, говоря отвлеченно, составляет лишь казус, к которому тот или другой закон применить можно.
— Береги, — говорит, — ее, полупочтенный Иван Северьянов, ты артист, ты не такой, как я, свистун, а ты настоящий,
высокой степени артист, и оттого ты с нею как-то умеешь так говорить, что вам обоим весело, а меня от этих «изумрудов яхонтовых»
в сон клонит.
Я возвратился из Версаля
в Париж с тем же поездом, который уносил и депутатов. И опять все французы жужжали, что,
в сущности, Клемансо прав, но что же делать, если уши
выше лба не растут. И всем было весело, до такой
степени весело, что многие даже осмелились и начали вслух утверждать, что Мак-Магон совсем не так прост, как это может казаться с первого взгляда.
Его прежний круг был до такой
степени выше теперешнего, что когда,
в минуты откровенности, ему случалось рассказывать пехотным товарищам, как у него были свои дрожки, как он танцовал на балах у губернатора и играл
в карты с штатским генералом, его слушали равнодушно-недоверчиво, как будто не желая только противоречить и доказывать противное — «пускай говорит», мол, и что ежели он не выказывал явного презрения к кутежу товарищей — водкой, к игре на 5-ти рублевый банк, и вообще к грубости их отношений, то это надо отнести к особенной кротости, уживчивости и рассудительности его характера.
Что до дам и девиц, то давешние расчеты Петра Степановича (теперь уже очевидно коварные) оказались
в высшей
степени неправильными: съехалось чрезвычайно мало; на четырех мужчин вряд ли приходилась одна дама, да и какие дамы! «Какие-то» жены полковых обер-офицеров, разная почтамтская и чиновничья мелюзга, три лекарши с дочерьми, две-три помещицы из бедненьких, семь дочерей и одна племянница того секретаря, о котором я как-то упоминал
выше, купчихи, — того ли ожидала Юлия Михайловна?
— А я объявляю, —
в последней
степени азарта провизжал Степан Трофимович, — а я объявляю, что Шекспир и Рафаэль —
выше освобождения крестьян,
выше народности,
выше социализма,
выше юного поколения,
выше химии,
выше почти всего человечества, ибо они уже плод, настоящий плод всего человечества и, может быть, высший плод, какой только может быть!
Все было, как на родине,
в такой
степени, что девушке становилось до боли грустно: зачем же она ехала сюда, зачем мечтала, надеялась и ждала, зачем встретилась с этим
высоким человеком, задумчивым и странным, который говорил: «Моя доля будет и твоя доля, малютка».
Одни люди говорят, что нужнее для человечества государство, что уничтожение государственной формы повлекло бы за собой уничтожение всего того, что выработало человечество, что государство как было, так и продолжает быть единственной формой развития человечества и что всё то зло, которое мы видим среди народов, живущих
в государственной форме, происходит не от этой формы, а от злоупотреблений, которые могут быть исправлены без уничтожения, и что человечество, не нарушая государственной формы, может развиться и дойти до
высокой степени благосостояния.
«Но, — скажут на это, — всегда во всех обществах большинство людей: все дети, все поглощаемые трудом детоношения, рождения и кормления женщины, все огромные массы рабочего народа, поставленные
в необходимость напряженной и неустанной физической работы, все от природы слабые духом, все люди ненормальные, с ослабленной духовной деятельностью вследствие отравления никотином, алкоголем и опиумом или других причин, — все эти люди всегда находятся
в том положении, что, не имея возможности мыслить самостоятельно, подчиняются или тем людям, которые стоят на более
высокой степени разумного сознания, или преданиям семейным или государственным, тому, что называется общественным мнением, и
в этом подчинении нет ничего неестественного и противоречивого».
Рассуждая о моей книге и вообще о евангельском учении, как оно выражено
в нагорной проповеди, иностранные критики утверждали, что такое учение не есть собственно христианское (христианское учение, по их мнению, есть католицизм и протестантство) — учение же нагорной проповеди есть только ряд очень милых непрактических мечтаний du charmant docteur, как говорит Ренан, годных для наивных и полудиких обитателей Галилеи, живущих за 1800 лет назад, и для русских полудиких мужиков — Сютаева, Бондарева и русского мистика Толстого, но никак не приложимых к
высокой степени европейской культуры.
Несмотря на то, этот христианский народец, закинутый
в уголок земли, окруженный полудикими магометанскими племенами и солдатами, считает себя на
высокой степени развития и признает человеком только одного казака; на всё же остальное смотрит с презрением.
— Одно, — говорил защитник, — купца можно бы еще обвинить
в глупости, что он исполнил глупую просьбу, но и это невозможно, потому что купцу просьба мещанина — чтобы его бить — могла показаться самою законною, ибо купец, находясь
выше мещанина по
степени развития, знал, что многие нервные субъекты нуждаются
в причинении им физической боли и успокоиваются только после ударов, составляющих для них, так сказать, благодеяние.
Феклуша принадлежит к партии патриотической и
в высшей
степени консервативной; ей хорошо среди благочестивых и наивных калиновцев: ее и почитают, и угощают, и снабжают всем нужным; она пресерьезно может уверять, что самые грешки ее происходят оттого, что она
выше прочих смертных: «простых людей, говорит, каждого один враг смущает, а к нам, странным людям, к кому шесть, к кому двенадцать приставлено, вот и надо их всех побороть».
Вспомните, что я излагал некогда о есотерическом и ексотерическом
в науке: я видел мою esotoris [Сокровенную (греч.)] тогда яко зерцалом
в гадании: я лишь
в отраднейшей мечте воображал счастливцев, которым суждено отраднейшее бремя овладеть на много лет умом цветущих юношей с призванием к
степени высокому и весть их к истинному разумению жизни… и вот об этом речь…
Таким образом, оказывается, что все стоящее до известной
степени выше ординарного уровня жизни, все представляющее собой выражение идеала
в каком бы то ни было смысле:
в смысле ли будущего или
в смысле прошедшего — все это становится заповедною областью, недоступною ни для воздействия публицистики, ни для художественного воспроизведения.
— Так… Так вот видишь ли, какое мое положение. Жить с нею я не могу: это
выше сил моих. Пока я с тобой, я вот и философствую и улыбаюсь, но дома я совершенно падаю духом. Мне до такой
степени жутко, что если бы мне сказали, положим, что я обязан прожить с нею еще хоть один месяц, то я, кажется, пустил бы себе пулю
в лоб. И
в то же время разойтись с ней нельзя. Она одинока, работать не умеет, денег нет ни у меня, ни у нее… Куда она денется? К кому пойдет? Ничего не придумаешь… Ну вот, скажи: что делать?
Посмотрим же, до какой
степени на самом деле прекрасное, создаваемое искусством,
выше прекрасного
в действительности по свободности своей от упреков, взводимых на это последнее; после того нам легко будет решить, верно ли определяется господствующим воззрением происхождение искусства и его отношение к живой действительности.
Пение первоначально и существенно — подобно разговору — произведение практической жизни, а не произведение искусства; но как всякое «уменье», пение требует привычки, занятия, практики, чтобы достичь
высокой степени совершенства; как все органы, орган пения, голос, требует обработки, ученья, для того чтобы сделаться покорным орудием воли, — и естественное пение становится
в этом отношении «искусством», но только
в том смысле,
в каком называется «искусством» уменье писать, считать, пахать землю, всякая практическая деятельность, а вовсе не
в том смысле, какой придается слову «искусство» эстетикою.
Не вдаваясь
в метафизические суждения о том, каковы на самом деле каузальные отношения между общим и частным (причем необходимо было бы прийти к заключению, что для человека общее только бледный и мертвый экстракт на индивидуального, что поэтому между ними такое же отношение, как между словом и реальностью), скажем только, что на самом деле индивидуальные подробности вовсе не мешают общему значению предмета, а, напротив, оживляют и дополняют его общее значение; что, во всяком случае, поэзия признает
высокое превосходство индивидуального уж тем самым, что всеми силами стремится к живой индивидуальности своих образов; что с тем вместе никак не может она достичь индивидуальности, а успевает только несколько приблизиться к ней, и что
степенью этого приближения определяется достоинство поэтического образа.
Я не скажу ничего, хотя не могу не заметить, что все
в этом юноше, — который более похож на старца, чем на юношу, говоря
в выгодном для него отношении, — все, начиная с цветущих ланит до самого асессорского, на нем лежавшего чина, все это
в сию торжественную минуту только что не проговаривало, что, дескать, до такой-то
высокой степени может благонравие довести человека!
Подоспев на голос роптавшего впотьмах незнакомца, Бенни и Ничипоренко разглядели мужика, который стоял, упершись обеими ладонями
в срезанную стену довольно
высокого земляного откоса и, изогнув на бок голову, косился на что-то через правое плечо. Он был пьян до такой
степени, что едва стоял на ногах и, вероятно, ничего не видел.
Я был не совсем прав и не предчувствовал гоголевских «Игроков»; неясно и нетвердо понимал я тогда, что
высокое художество может воспроизводить и пошлое и, до известной
степени, низкое
в жизни, не оскорбляя чувство изящного
в душе человеческой.
Возбуждение и расстройство Фермора
в эту минуту достигло такой
высокой степени, что судорога перехватила ему горло и из глаз его полились слезы. Он весь дрожал и нервным голосом ответил...
Усильным, напряженным постоянством
Я наконец
в искусстве безграничном
Достигнул
степени высокой.
Иван Ильич, благодаря этой перемене лиц, неожиданно получил
в своем прежнем министерстве такое назначение,
в котором он стал на две
степени выше своих товарищей: пять тысяч жалованья и подъемных три тысячи пятьсот. Вся досада на прежних врагов своих и на всё министерство была забыта, и Иван Ильич был совсем счастлив.
В заключение портрета скажу, что он назывался Григорий Александрович Печорин, а между родными просто Жорж, на французский лад, и что притом ему было 23 года, — и что у родителей его было 3 тысячи душ
в Саратовской, Воронежской и Калужской губернии, — последнее я прибавляю, чтоб немного скрасить его наружность во мнении строгих читателей! — виноват, забыл включить, что Жорж был единственный сын, не считая сестры, 16-летней девочки, которая была очень недурна собою и, по словам маменьки (папеньки уж не было на свете), не нуждалась
в приданом и могла занять
высокую степень в обществе, с помощию божией и хорошенького личика и блестящего воспитания.
Любовь к общему благу, признаваемая у него главным из элементов, приводит его
в восхищение
высокой степенью своего развития.
Такой картины нравов (при всей смешанности понятий, господствующей
в самом обличении), конечно, никто не назовет отрадною; а нужно прибавить, что Карамзин еще значительно смягчил многие выражения «Стоглавника». Пусть же судит по этому беспристрастный читатель, до какой
степени одушевлено было русское общество теми
высокими нравственными началами, которые должны были сделаться ему известными, — и формально были известны, — со времени Владимира.
Согласно со многими из славянофилов г. Жеребцов полагает, что русский народ находился на пути к прогрессу и уже стоял на
высокой степени совершенства нравственного и умственного, когда Петр внезапно изменил направление русской цивилизации и произвел на целое столетие застой и даже отступление назад
в развитии истинно народном.
Но общественные улучшения вводились
в стране очень медленно (этого не может не сознать автор) и вовсе не соответствовали этой
высокой степени развития, на которой отдельные лица стояли у нас уже
в самые древние времена.
Нет, никогда не признаю я искусства
в таком уменье передразнивать внешнюю природу человека, хотя бы оно было возведено до
высокой степени!
Если мы обратимся к истории, то найдем, что из простолюдинов наших очень нередко выходили люди, отличавшиеся и силой души, и светлым умом, и чистым благородством своих стремлений,
в самых трудных положениях, на самых
высоких степенях государственных,
в самых разнообразных отраслях наук и искусств.
Несколько головок репейника было срезано и старательно заворочено
в бумагу.
В это время приехали исправник Арцыбашев-Свистаковский и доктор Тютюев. Исправник поздоровался и тотчас же принялся удовлетворять свое любопытство; доктор же,
высокий и
в высшей
степени тощий человек со впалыми глазами, длинным носом и острым подбородком, ни с кем не здороваясь и ни о чем не спрашивая, сел на пень, вздохнул и проговорил...